Перед нашими широкими воротами
А утоптана трава, утолочена мурава,
Ощипаны цветочки лазоревые.
Еще кто траву стоптал, кто мураву столочил?
Сотоптала-столочила красная девица-душа,
Стоючи она с надежею, с милым другом.
Он держал красну девицу за белы ручки
И за хороши за перстни злаченые,
Целовал-миловал, ко сердцу прижимал,
Называл красну девицу животом своим.
И проговорит девица-душа красная:
«Ты надежа мой, надежа, сердечный друг!
А не честь твоя хвала молодецкая —
Без числа больно, надежа, упиваешься,
А и ты мной, красной девицей, похваляешься;
А и ты будто надо мной все насмехаешься!»
Ему тута молодцу за беду стало,
Как он бьет красну девицу по белу ее лицу:
Он расшиб у девицы лицо белое,
Проливал у девицы кровь горячую,
Замарал на девице платье цветное.
Расплачется девица перед молодцом;
«Когда тебе девица не в любви пришла,
А и ты сделай мне, надежа, ветлянинький стружок,
А и ты сделай мне на нем муравленый чердачок,
А и сделай беседу дорог рыбий зуб,
Исподерни ту беседу рытым бархатом,
А и дай мне, надежа, пятьдесят гребцов,
А другое пятьдесят в провожатые,
Отпусти меня, друг-надежа, за сине море,
За сине море во почестный монастырь,
Постригусь я, молодешунька, посхимлюся;
На постриженье ты дай мне пятьдесят рублев.
На посхименье дай мне другое пятьдесят».

Баллады