Что вились-то мои русы кудри, вились-завивались,
Как заслышали мои русы кудри на себе невзгодье,
Что большое ли невзгодье, великое безвременье,
Что уж быть-то мне, доброму молодцу, во солдатах,
Что стоять-то мне, доброму молодцу, в карауле.
Вот стоял я, добрый молодец, в карауле,
Пристоялись у доброго молодца мои скоры ноги.
Как задумал я, добрый молодец, задумал бежати,
Что бежал я, добрый молодец, не путем-дорогой,
А бежал я, добрый молодец, темными лесами.
Во темных лесах, добрый молодец, весь я ободрался,
Под дождем я, добрый молодец, весь я обмочился.
Прибежал я, добрый молодец, ко свому подворью,
Прибежавши, добрый молодец, под окном
я постучался:
«Ты пусти, пусти, сударь батюшка, пусти обогреться,
Ты пусти, пусти, моя матушка, пусти обсушиться».
«Я б пустила тебя, мое дитятко, – боюсь государя.
Ты поди, поди, мое дитятко, во чистое поле:
Что буйным ветром тебя, дитятко, там обсушит,
Красным солнышком, мое дитятко, тебя обогреет».
Что пошел-то я, добрый молодец, пошел, сам заплакал:
«Уж возьмись, засоритесь вы, батюшкины хоромы,
Уж ты сгинь, пропади, матушкино подворье».
