Да Матюша услыхал, ко суседу побежал
Да ко суседу-ту к Петру да ко Тарасовицю;
Колотилса под окном да большим рошмаком, да всё шабальником: 
«Уш ты стань-ко ты, Петруша, пробудись-ко, мой сусед.
Ище що эко уцюдилосе, що-то удеялось?
Що за Кыркиной за лягой, за детковой за пожней,
за медвежьим наволоком,
Тут кошкой-то кунярка, собакой-то горьцит,
Пищит-верещит, придикоиваё».
Собиралисе ребята во едину во избу
Да садились вдруг да по скамейкам вкрук.
Они советовали, сами беседовали:
«Ище как же мы, ребята, будем хилина ловить?»
Да Петруша ходит – слуша, не хилин ле сидит;
А Матюша ходит – тюка, хоцё сосну рубить;
А Чика ходит – чика, хоцё хилина стрелет[ь].
Да стрелели хилина да из большого ружья
да из оленного.
Да попало хилину по заду и по перу.
Ище хилин трепесталса, да Чика удристалса;
Хилин выше поднималса на сосну, на сушину,
на саму на вершину.
Да сук не пригодилсе, хилин на землю свалилсе.
«Ище как же мы, ребята, будем хилина делить?»
Да Петруши-то – полтуши,
Матюши – серы уши,
Ивану – ноги драны,
Борису – ноги лисы.
Да Петруша схватил хилина да о землю хвоснул:
«Нащо его делить, да как нельзя его варить?
Мы повесим хилиноцька к Ушакову на гумёшку,
на проежжу на дорошку;
Хто пройдё и проедё,
тот и хилина споменёт:
«Теперя тебе, хилин, не по соснам летать
да не Шидмицей пужать»».
Ловля филина
